Неточные совпадения
—
Мама?
Встала, — отвечала девочка.
«
Мама, а я еще не сплю», — но вдруг Томилин, запнувшись за что-то, упал на колени, поднял руки, потряс ими, как бы угрожая, зарычал и охватил ноги матери. Она покачнулась, оттолкнула мохнатую голову и быстро пошла прочь, разрывая шарф. Учитель, тяжело перевалясь с колен на корточки,
встал, вцепился в свои жесткие волосы, приглаживая их, и шагнул вслед за
мамой, размахивая рукою. Тут Клим испуганно позвал...
— Он даже перестал дружиться с Любой, и теперь все с Варей, потому что Варя молчит, как дыня, — задумчиво говорила Лидия. — А мы с папой так боимся за Бориса. Папа даже ночью
встает и смотрит — спит ли он? А вчера твоя
мама приходила, когда уже было поздно, все спали.
А через несколько дней, ночью,
встав с постели, чтоб закрыть окно, Клим увидал, что учитель и мать идут по дорожке сада;
мама отмахивается от комаров концом голубого шарфа, учитель, встряхивая медными волосами, курит. Свет луны был так маслянисто густ, что даже дым папиросы окрашивался в золотистый тон. Клим хотел крикнуть...
В то утро, то есть когда я
встал с постели после рецидива болезни, он зашел ко мне, и тут я в первый раз узнал от него об их общем тогдашнем соглашении насчет
мамы и Макара Ивановича; причем он заметил, что хоть старику и легче, но доктор за него положительно не отвечает.
Когда
встали из-за стола, я подошел к
маме, горячо обнял ее и поздравил с днем ее рождения; за мной сделала то же самое Лиза.
Но каково было мое изумление, когда вдруг
встала мама и, подняв передо мной палец и грозя мне, крикнула...
Я
встал с постели и прямо кинулся целовать
маму.
— Я так и знал, что ты так примешь, Соня, — проговорил он. Так как мы все
встали при входе его, то он, подойдя к столу, взял кресло Лизы, стоявшее слева подле
мамы, и, не замечая, что занимает чужое место, сел на него. Таким образом, прямо очутился подле столика, на котором лежал образ.
Мама тотчас же
встала и увела с собой соседку.
Но тут
встала со скамейки и быстро приблизилась другая тень. С трепетом и ужасом узнал в ней Александров свою мать, свою обожаемую
маму. Узнал по ее легкому, сухому кашлю, по мелкому стуку башмаков-недомерок.
Прежде всего упомяну, что в последние две-три минуты Лизаветой Николаевной овладело какое-то новое движение; она быстро шепталась о чем-то с
мама и с наклонившимся к ней Маврикием Николаевичем. Лицо ее было тревожно, но в то же время выражало решимость. Наконец
встала с места, видимо торопясь уехать и торопя
мама, которую начал приподымать с кресел Маврикий Николаевич. Но, видно, не суждено им было уехать, не досмотрев всего до конца.
На другой день утром Боря, сбежав к нему, сказал, что
мама захворала и не
встанет сегодня.
— Да нет же,
мама, ничего. Я сейчас
встану.
Любовь (бросаясь к ней).
Встань,
мама, это бесполезно!
Теперь, восстанавливая все в памяти, я думаю, что эта потребность превращать работу в какое-то радостно-жертвенное мученичество лежала глубоко в маминой натуре, — там же, откуда родилось ее желание поступить в монастырь. Когда кончались трудные периоды ведения детского сада или хозяйничания в имении, перед
мамой все-таки постоянно
вставала, — на вид как будто сама собой, совсем против волн
мамы, — какая-нибудь работа, бравшая все ее силы. Папа как-то сказал...
Георгий Дмитриевич (
встает). Поцелуйте их,
мама, я не могу.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день
встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтоб они все: она,
мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака́ бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны à la grecque. [по-гречески.]
— Соня? ты спишь?
Мама? — прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно
встала, перекрестилась и ступила осторожно, узкою и гибкою босою ступней, на грязный холодный пол. Скрипнули половицы. Она, быстро перебирая ногами, пробежала как котенок несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Начался тот разговор, который затевают ровно настолько, чтобы при первой паузе
встать, зашуметь платьями, проговорить: «Je suis bien charmée; la santé de maman… et la comtesse Apraksine» [Очень, очень рада… здоровье
мама…
—
Мама! мне так не хочется, — сказала Наташа, но вместе с тем
встала.